Проект «Шеф» продолжается. В его рамках мы пообщались с Николаем Цукановым – человеком, открывшим для кировоградцев многих художников и их произведения, привлекшим в галерею «Елисаветград» уникальных коллекционеров и не менее уникальные экспонаты. В прошлом – чиновник, депутат, секретарь горсовета. Сегодня он просто радуется жизни и заражает оптимизмом окружающих.

О шефе

«Человек своего времени, всегда может найти нестандартный ход, интересное решение. На таких инициативных людях держится общество».

«Равного Цуканову секретаря горсовета, который мог организовать, сплотить, не было и нет. Он знает систему, он воспитан ею. Одаренный, талантливый организатор. Город много потерял, утратив такого руководителя депутатского корпуса».

«В то время, когда Цуканов был секретарем горсовета, он должен был консолидировать депутатский корпус. Но оставался нейтральным. Нет, скорее, заангажированным. Что-то менял в структуре аппарата горсовета, а остальное ему было по барабану».

«Он гибкий, всегда умел оставаться в добрых отношениях со всеми. Хорошо это или плохо? С одной стороны, это умение – достоинство. С другой, ему не хватало принципиальности. А в сегодняшней его ипостаси «дружба со всеми» просто необходима. Видимо, он нашел свое место в жизни».

«Замечательный шеф! Всем такого желаю. Знаю, что во многих структурах важно, чтобы вовремя был сдан отчет. То есть бумажка прежде всего. А мы реально работаем, а не отчитываемся. И получаем удовольствие от работы».

Как на духу

- Николай Николаевич, сегодня вы – владелец прекрасной галереи «Елисаветград». До этого вы были заместителем городского головы. Еще раньше – секретарем горсовета. То есть вы долгое время были и остаетесь шефом. А с чего все начиналось?

- Сначала был мебельный комбинат, который я вспоминаю с теплотой. Я приехал в Кировоград в 1978 году. Надо было устраиваться на работу, и я пошел в промышленную зону города. Смотрю: огромное здание и много машин возле него. Решил, что на этом предприятии есть движение. Зашел в отдел кадров, положил на стол документы и говорю: «Мне нужна работа». Кадровик посмотрел, сказал: «Это тот, кто нам нужен» – и убежал куда-то. Все так быстро происходило, я ничего не мог понять.

Вернулся и говорит: «Идем к генералу!» Какой генерал? Написано же «Мебельный комбинат». Пошли наверх по лестнице и зашли в кабинет, на котором табличка «Генеральный директор объединения «Кировоградмебель» Черненко В.А.». Тут я понял, почему «генерал».

Виктор Алексеевич, которого я считаю одним из первых моих учителей в Кировограде, посмотрел мои документы и говорит: «Ну что, Павка, теперь ты работаешь у нас». Говорю, что я не Павка, я Николай. А он говорит: «Да нет, с сегодняшнего дня ты наш Павка Корчагин, ты работаешь секретарем комитета комсомола». Он рассказал мне, что на комбинате завал с комсомольской работой, и Кировский райком партии чуть ли не уничтожал руководство за неудовлетворительную работу с молодежью. Это сейчас до этого никому нет дела, а тогда было строго. Директор дал мне полную свободу действий, предложил любые полномочия.

Поскольку я уже имел опыт подобной работы – был в Измаиле на консервном заводе бригадиром комсомольско-молодежного коллектива, – приступил к выполнению порученного. Я такие полномочия понаписывал! Без согласия секретаря комитета комсомола не имели права переводить сотрудников на другие рабочие места, премировать, выписывать мебель и тому подобное. Молодежь в этих вопросах зажимали, и я таким образом отстаивал права своих комсомольцев. Так постепенно мы работу наладили. Мне потом сказали, что я спас Черненко от выговора.

Потом вместо Черненко пришел Иван Михайлович Бондаренко с «Пишмаша». Как-то вызывает меня секретарша: «Срочно зайди к БИМу». (По инициалам его так называли.) Я зашел к нему впервые, там уже был секретарь парткома. И Бондаренко начинает на меня кричать по какой-то причине – громко, с матами. Я секретарю парткома говорю: «Это что, наш новый наставник молодежи?» И вышел из кабинета. Стал уже вещи собирать, думал, что он меня не простит. И тут секретарша снова меня к директору вызывает. Захожу, Иван Михайлович говорит: «Садись». Я сел к столу напротив него. Он: «Что, самый умный?» Я: «Ну, не самый глупый». Он достал бутылку коньяку, два стакана, налил. Мы стали пить, и Иван Михайлович начал изливать мне душу. Он рассказывал о войне, о «Пишмаше», как он его строил, как его обидели, уволив оттуда. Мы с ним набрались, конечно, и после он сказал, чтоб я заходил к нему в кабинет по любому поводу.

А потом меня забрали в обком комсомола – инструктором, заведующим отделом рабочей и сельской молодежи. Когда комсомол стал «отходить», меня избрали председателем народного контроля города. Впервые молодой парень возглавлял такую серьезную структуру.

- То есть вы всегда были шефом?

- Так получалось. Наверное, потому, что я рос в семье, где было три брата. Я самый младший. Мама, уходя на работу, говорила старшему брату, что надо успеть сделать по дому к ее приходу. Старший перепоручал все среднему, а тот – мне. И я все делал. Получилось, что они меня всему научили. Теперь они говорят: «Ты такой, а мы не такие». Я говорю: «Так это ж ваша школа. Вы научили меня убирать, готовить, быстро принимать решения».

Я никогда в жизни никого не убирал, не отодвигал с должностей, меня всегда волна выносила.

- Давайте поговорим о периоде вашего шефства над депутатским корпусом города. Вы вспоминаете те времена, как кошмарный сон, с ностальгией, с иронией?

- В те времена местное самоуправление было действительно весомым и самостоятельным. И должность секретаря горсовета была реально значимой. Для меня мое избрание было шоком – настолько разнообразной была масса депутатов, их было 120 человек, и все с амбициями. Но амбиции тогда были не такие, как сегодня. Девяносто процентов депутатов думали о людях, об избирателях. Ведь избирались на округах, и у каждого были обязательства, ответственность, и все должны были отчитываться о работе.

А обязанностью секретаря было научить депутата исполнять два закона – «О местном самоуправлении» и «О статусе депутата». Права были колоссальные. Депутат городского совета мог войти в любой кабинет, имел возможность общаться с руководителями и при этом решать проблемы избирателей, а не свои личные. А сейчас на депутатов смотрят, как на назойливых мух, и у них нет никакой ответственности перед людьми. Выборы по партийным спискам – это нонсенс, глупость, которая разрушает местное самоуправление.

- Но все-таки с какими чувствами вы все вспоминаете?

- Это был для меня огромный опыт. Сейчас я жалею, что поздно ушел. Что раньше не посвятил себя тому, что мне нравится. А были какие-то разборки, нагнетание страстей. Я всегда вспоминаю слова кировоградца, который сегодня живет в Киеве: «В Кировограде нет политики, есть только сплетни». Вот мы в эти сплетни втягивались, а другого ничего не могли сделать.

- Почему галерея?

- Мне часто задают этот вопрос, но добавляют: почему не ресторан? В этом году исполняется десять лет с тех пор, как я занимаюсь галереей. У меня брат художник, и я долго жил в красках, в его работах, но никогда глубоко не вникал в это. И вдруг я заметил: с каждым годом растет количество кальян-клубов и других увеселительных заведений, а противовеса никакого нет. Вокруг столько прекрасного, а мы разборками занимаемся, жизнь прожигаем. Я говорю одному из своих знакомых: «У тебя же все есть, а ты все чем-то недоволен. Это у тебя депрессия экономическая, тебе все мало материальных благ. На жизнь хватает? Радуйся! А ты занимаешься коллекционированием денег».

Однажды (я упоминаю об этом в книге, которая будет называться «Лекарство от депрессии») я был в гостях у Александра Табалова. Я увидел картины и глаза человека, который на протяжении трех часов с упоением о них рассказывал. И он меня заразил, что-то внутри меня проснулось. Я попросил у него журналы, справочники. Всю ночь потом я не спал, листал их. Утром я понял, что буду этим заниматься. Я покупал литературу, ездил в города, знакомился с художниками и коллекционерами, приобретал картины. Так все началось. А потом я захотел показать все это людям: приходите, смотрите, трогайте, восхищайтесь!

- Это все стОит больших денег.

- Это все стОит большого желания. С чего-то надо начать. Я как-то попал к народному художнику Украины Николаю Кокину. Цены на его картины были баснословными. Я пробыл у него в мастерской четыре часа, мы разговаривали, он много интересного мне рассказал. Когда я уходил, он спросил: «А ты что, у меня ничего не купишь?» Я говорю: «Я знаю, что ваши картины очень дорогие, я не могу себе позволить». На что он отвечает: «Откуда ты знаешь, сколько мои работы будут стоить для тебя?»

За десять лет я потратил большую сумму денег на картины. Содержание галереи тоже требует вложений. Она себя не окупает. Но пока еще рано. Слава Богу, что в последнее время больше людей стали приходить. Вот у нас сейчас выставка географического журнала. Все галереи выставляют сумму аренды в таких случаях, а мы пригласили их бесплатно.

Галерея – не самостоятельная единица, не юридическое лицо, она на балансе частного предприятия, которому принадлежит сеть магазинов «Триада». Мы сейчас даже не можем продавать картины, потому что для этого надо поставить кассовый аппарат. И мы от этого отказались, просто делаем выставки. Да у нас и не стоит очередь за картинами. По статистике только три процента населения интересуется живописью. Мне говорят: «Ты что, больной? Занимаешься тем, что интересует только три процента». А я отвечаю: «Я занимаюсь тем, что не интересует девяносто семь процентов». Я хочу, чтобы из девяноста семи осталось хотя бы пятьдесят шесть. Я оптимист. Крест – это плюс. Культурный переворот в Кировограде мы не сделаем, но сдвиги уже есть. Если после первой выставки у меня спрашивали, где я брал такой вкусный сыр для фуршета, то сейчас говорят добрые слова о самих выставках.

- Какой у вас принцип подбора подчиненных?

- В свое время, когда я работал директором фирмы «Триада», люди стремились попасть к нам на работу. Это ведь были первые частные продовольственные магазины. Я разработал анкету, которую заполняли претенденты. Там было все расписано: курит ли человек, какую книгу прочитал. Решение мы принимали коллегиально. Нас было пять-шесть человек, и каждый из нас выставлял претенденту баллы, а потом их защищал. Один говорит, что девушка красивая, приветливая, сможет общаться с покупателями. А я, к примеру, говорю, что у нее ногти неухоженные. Вот такой был подбор. А сейчас соискатели очень отличаются: книги никто не читает, курят все поголовно.

- В галерее сколько человек у вас в подчинении?

- Трое. Я считаю, что это оптимальное количество на сегодня. Все эти люди на своем месте: проводят переговоры с художниками, экскурсии, оформляют выставки. И у них есть внутренняя ответственность и, самое главное – любовь к делу, которым они занимаются. Они не хотят уходить с работы! И в отпуск их не выпроводишь.

- Что вас может вывести из себя? Вы можете кричать и ругаться матом?

- Много чего. Но прежде всего это непонимание. Первый раз я стараюсь человеку объяснить. Второй раз я могу повысить голос. Моя мама могла одним взглядом объяснить, как правильно надо делать или поступать. И я пытаюсь так же. Но, если человек не понимает, я взрываюсь. Мне не нравится, когда человек нарушает договоренность, переходит границы добрых отношений. Хотя уже два с половиной года, которые я здесь, ни на кого не кричу. Наверное, это то место, которое я искал и, к счастью, нашел. Я могу повысить голос, но с юмором потом улаживаю ситуацию.

- А вы ситуацию с «болгаркой» в горсовете тоже с юмором вспоминаете?

- Сейчас я считаю, что без этого можно было бы обойтись. Но вы же знаете, что такое толпа. Безумная толпа. Как накаляются страсти? Кто-то не хочет уступить другому. У меня тогда на руках было решение суда о моем восстановлении, и когда толкают в спину и говорят: давай взломаем и зайдем немедленно, – на тот момент это было демонстрацией какой-то победы. Кому она была нужна, я сейчас даже не знаю.

Многие вещи, которые происходили в горисполкоме, процентов сорок, я считаю бесполезными и никому не нужными.

- В бизнесе могут быть друзья?

- Сложно сказать. Во всяком случае, я никогда ни с кем из друзей не вел совместный бизнес. Приведу пример: у меня есть друг, официальный миллионер в Украине, жена которого является крестной моего сына. Я знаю его восемнадцать лет, и мы никогда не поднимали вопросы бизнеса или экономических отношений. Это было табу, о котором мы с ним договорились.

- Вы могли бы быть городским головой?

- Когда-то был такой порыв у команды, с которой я работал. Мне казалось, что городской голова очень быстро может навести порядок. Это бред! Кого бы ни выбрали, мы не увидим процветающего Кировограда. Это должны делать все жители города. И когда говорят, что нет финансирования, – это отмазка.

Я вот думаю, что сделать, чтобы Кировоград стал интересным для горожан и приезжих. Нужна изюминка, и их может быть несколько. Например, можно улицы украсить часами. Они стоят копейки, с разными циферблатами. О том, чтобы их купил город, я не говорю. Допустим, есть у нас магазин «Реал». Уверен, что его хозяин с удовольствием повесил бы часы у входа. И мог бы написать: «Время зайти в «Реал»». Это ничего не стоит для бюджета, но мы город преобразим. Мы будем смотреть на время, замечать, как оно убегает от нас, и будем его ценить. И это будет красиво: город времени.

Или почему мы не можем установить флагштоки и повесить флаг города на всех улицах, на всех зданиях? Давайте изготовим флаги тысячным тиражом и предложим владельцам помещений купить и установить. Уверен, что раскупят все.

Так что не надо быть мэром, чтобы преобразовать город. Да к тому же должность городского головы – неблагодарная. Второй памятник не поставят.

-Что вы считаете своим самым большим достижением?

- Самое главное – то, что я научился понимать жизнь. Не хочется философствовать, но я осознал, что мы – маленькая песчинка… А еще я люблю этот город, и мне не безразлично, что обо мне будут говорить.

- Пообещайте что-нибудь своему коллективу и скажите, в какие сроки вы сможете это выполнить.

- Через два с половиной года мы будем отмечать пятилетие галереи. Обещаю, что до празднования нашего юбилея мы поедем с выставкой в другую страну.