В галерее
«Елисаветград» открылась выставка работ
кировоградца, уникального художника,
неординарной личности, «авторитета среди
художественной братии» (так отзываются о нем
коллеги) Владимира Остроухова.
Открытие
выставки было похоже на встречу старых друзей.
Владимир Иванович, перенесший инсульт, в «свете»
не бывает, другие художники тоже люди не
публичные, далекие от «тусовок», но поддержать и
поздравить друга пришли. Остроухов смущался,
слушая восторженные отзывы о его полотнах,
стеснялся, когда ему дарили цветы и просили
сфотографироваться с ним.
Пережив не одну трагедию, Владимир Иванович
сохранил чувство юмора и способность с иронией
относиться к окружающим и к себе. А печаль,
трагизм и одиночество, которые живут в душе
художника, он переносит на полотна. «В его
картинах – тема театральности мира,
нереализованной справедливости, одиночества
человека в мире, – сказал о коллеге художник
Андрей Надеждин. – Мы пока еще не осознаем,
насколько это яркая личность».
Николаю Цуканову, владельцу галереи
«Елисаветград», не без труда удалось уговорить
Остроухова на выставку. Он пишет и складывает
полотна дома. Нередки случаи, кода художник вдруг
зарисовывает то, что уже, кажется, является
цельным и готовым шедевром. Друзья Владимира
Ивановича говорят, что у него под одной картиной
может быть двадцать работ. Так художник пишет
«одну картину – картину своей души».
Сын художника, Максим, который приехал из Москвы
специально на выставку отца, вспомнил детство,
когда они с сестрой, еще будучи школьниками,
остались без матери. Отец ездил в командировки
расписывать стены, а за детьми смотрели друзья и
коллеги. «У нас всегда воротнички были белые,
пионерский галстук выглажен, мы накормлены», –
говорит Максим, с благодарностью называя фамилии:
Перепечай, Скачков, Шаповалов, Нестерук. Все, кто
работал в худфонде, были дружны и в быту.
Будучи заинтригованными увиденными работами и
рассказами о художнике, мы уговорили Владимира
Остроухова на интервью для «УЦ». К счастью,
согласился. В его ответах он весь – серьезный и
ироничный, грустный и веселый, красноречивый и
немногословный.
- Владимир Иванович, вы коренной кировоградец?
- Я не коренной. Коренными зубы бывают, а я с
Дальнего Востока. Родился там по несчастью, в
голодное время, в 47-м году. Батя был военным,
переезжал, и семья с ним. А потом меня сюда жизнь
пригнала.
- Кто вы по специальности?
- Вообще-то автослесарь.
- Вы что-то окончили, где-то учились, чтобы
получить эту специальность?
- Ничего я не оканчивал, упаси Боже. Учиться
никогда не любил и учился плохо. Меня даже из
школы выгнали. Трудно мне давалась математика.
Когда пошел в армию, не хотел служить и заделался
художником. После окончания службы немного
поработал на ЖБИ, а потом поехал в Краснодар и
поступил в училище, которое окончил художником-оформителем.
Приехал в Кировоград и пристроился здесь в
художественном фонде.
Это была обычная работа. Обком партии гонял и
заставлял оформлять стены, площади. Долгое время
«монументалку» делал. А до этого был у меня
период – иллюстрировал книги. Работал в
московском издательстве «Пилигрим», делал
иллюстрации к изданию «Рифы Вселенной». К
сказкам Афанасьева тоже мои иллюстрации. Еще что-то
делал. В принципе я больше как монументалист
работал. Мои росписи есть на стенах Дома
престарелых, в больнице Аджамки. В школе одного
из сел Александровского района – по сказкам
Пушкина. Полотна тогда я не делал, меня больше
интересовала стенопись.
А потом начался этот капитализм, и я начал
картины писать. Результат – у Николая
Николаевича на выставке (Цуканова. – Авт.). Вообще
это он заставил меня выставиться, я не хотел,
считал, что это преждевременно.
- Вам заказывают картины?
- Никто мне ничего не заказывает. Я просто рисую и
считаю, что так и нужно. У меня сын есть, будет
кому передать.
- У ваших картин
есть стиль?
- Конечно, есть. Безграмотность. А вообще есть
такое течение – экспрессионизм. Это немецкое
течение, но в картинах все авторское, свое.
- Расскажите об идее картины «Клоун в лесу».
- Я с собакой в Переяславле-Залесском гулял в лесу.
Слышу шум какой-то. Оглянулся, а на меня летит рой
диких ос. Думаю – мало ли что, они ж неученые, еще
сожрут. И побежал, рванул просто. Потом родилась
картина «Клоун в лесу». Но она еще не готова, это
эскиз, я ее еще буду завершать.
- А «Горькое похмелье»?
- У меня целая серия была на эту тему. Но как-то же
надо свой алкоголизм оправдать, выразить как-то.
Там бокалы и птичка. Ну, нарисовал и нарисовал.
- На ваших картинах часто встречаются черные
птицы. Почему не синицы или ласточки?
- Это разные птицы – вороны и грачи. Они вроде бы
одинаковые, но у грача на переносице нарост.
Синицы и ласточки слишком декоративные, а в этих
черных птицах трагизм какой-то. И это черное
пятно держит.
- Художники пишут картины для того, чтобы
выставляться, продавать, получать звания. Вы
абсолютно не тщеславны?
- Ну почему? Я участвовал в выставках. Уже можно бы
подать на Союз художников, но зачем это мне нужно?
В этом году инсульт был. Оттого, что я буду членом
Союза художников, здоровье, что ли, прибавится?
А потом, это мешает. Если ты в Союзе художников –
пытаешься понравиться другим. Я как-то заметил,
что начал тиражировать картины. У меня столько
коров было, прямо тема какая-то скотоводческая.
Стоп, думаю, пора прекратить.
А так я пишу природу – включаю воображение,
приходят ассоциации, и получается что-то
художественное.
- По времени сколько вы пишете картину? От чего
это зависит?
- Я долго пишу. Сначала какой-то кусок взял,
изобразил, а потом долепливаю, наслаиваю. У меня
есть работы немножко «стебанутые». Например,
бабу голую решил написать, а потом меня эта баба
повела в другие ассоциации. В итоге из этой
сборной СССР что-то получается.
- Что должно произойти, чтобы вам захотелось
написать картину?
- Просто надо что-то делать. Скучно, когда без дела.
Вот краски закончились – не пишу. Сын привез
целый пакет – буду работать. У меня есть мысли,
задумки. Нельзя говорить, а то ляпну, и сглазят.
Хочу изобразить старый образ Елисаветграда,
такой, какой он у меня сложился. Хочу поработать.
Пока идея вызревает.
- Продаете картины?
- Бывает. А кто не грешит? И хотелось бы больше, но
не всегда получается.
- На ваших картинах, кроме черных птиц, много
клоунов. Это какие-то детские ассоциации?
- Вся жизнь – клоунада. Солдат запретили рисовать,
немодно стало – я клоунов начал. В последнее
время я отдаю предпочтение фигуративной
живописи.
- Вам хотелось бы преподавать?
- Зачем оно мне надо? Ничего мне не хочется.
- Но чего-то все-таки хочется?
- Хотелось бы куда-нибудь поехать. Я раньше много
путешествовал. Надеюсь, что сын возьмет машину, и
мы поедем. В поезде мне не очень удобно, а мне на
Кубань надо, в станицу Владимирскую.
Родственники там живут, хочется увидеть. Могилы
надо проведать. Между прочим, два мои дядьки,
кубанские казаки, в Кировограде в концлагере
были. Пешком отсюда домой добирались.
И еще хочется работать. Есть начатые полотна,
буду продолжать. |